• Препараты для потенции
• Книги как долго не кончать

Как продлить половой акт. 69 способов стать лучшим любовником.

Тронуло, слушала аудио, слушала в одиночестве, не могла остановить слезы, но и прекратить чтение не могла. Через неделю-другую в издательстве «Молодая гвардия» выйдет провокационная книга писателя и сотрудника «НГ-EL» Алисы Ганиевой, посвященная царице авангардных салонов и музе Владимира Маяковского Лиле Брик – «Л. Если верить адвокату и писателю Аркадию Ваксбергу, с одним из поклонников Лиля отправилась в Петроград, и на обоих пришлась одна койка. Избавившись от надоедливого Маяковского, Лиля с головой окунулась в любимое занятие – флирт и романы. Следом эта же книга появится в другом издании – в рамках легендарной серии «Жизнь замечательных людей». Представляем вам небольшой отрывок из скандальной новинки.

Читать онлайн На каждом шагу стукач, Илья Гуглин - Литрес

Легли валетом, и, когда погасили свет, тот впился ей в ноги, но харрасмент не закончился ничем. В Петрограде носился за ней как сумасшедший, на обратном пути ехали уже втроем с Борисом Кушнером. «Обожателя отослали спать на верхнюю полку, а на нижнюю Лиля легла вместе с Кушнером: по той же «модели» – голова к ногам.

Теперь уже Кушнер «впивается в ноги» и получает тот же афронт...» Лиля тогда блистала. На публичных чтениях Маяковского ее имя называлось громко, во всеуслышание: «Посвящается Лиле Юрьевне Брик». Ваксберг пишет: «Многие годы спустя писатель Вениамин Каверин рассказывал интервьюеру, вспоминая 1920 год: «Как-то [в Петрограде] я был у Шкловского.

Туда пришел Маяковский с Лилей Брик – прелестной, необыкновенно красивой, милой женщиной, которая мне очень нравилась тогда. Что бы ни таилось за этой магией – изящность, остроумие, нетривиальность суждений, живость лица, ослепительная улыбка или скакавшие в карих глазах чертенята, обещавшие жаркую ночь любви, но в Лилину постель попадали люди значительные. Выпускник Царскосельской гимназии заведовал Петроградским ИЗО Наркомпроса, служил комиссаром при Русском музее и Государственном Эрмитаже. К тому времени он уже издал книги «Японская гравюра» и «Андрей Рублев». Блестяще образованный, тонкий, в глазах Лили он был прямой противоположностью увальню Маяковскому. Маяковский, видимо, почти не читал, по крайней мере толстых книг (Лев Кассиль в беседе с нейроморфологом Григорием Поляковым характеризовал эрудицию поэта как слабую): не хватало терпения и усидчивости долистать до конца хоть один роман. Не особенно интересовался музеями или историческими достопримечательностями – предпочитал бильярд, карты, рулетку и прочие азартные игры (в этом пристрастии они с Лилей совпадали). Надиктовывать на почтамте телеграммы любил больше, чем писать письма.

Нe рычите на собаку!

Вообще был человеком устной, а не письменной культуры, сочинял всегда на ходу. Искусство, наука и техника вне человека его мало интересовали. Наверное, не просто так, не совсем впустую многим казалось, что Брик, при всем восхищении громадой поэтического таланта, к Маяковскому-человеку относилась слегка снисходительно. Характерно то, что пишет живущая в США мемуаристка, дочь советского литфункционера Вадима Кожевникова Надежда (замечу в скобках, что тележурналист Дмитрий Киселев приходится ей деверем): «Неискоренимое плебейство Маяковского, вкусившего уже славу, Лилю бесило.

По ее почину он заменил гнилые зубы искусственными, ослепительными. Одевался не как прежде, апашем, а безупречным джентльменом. В переписке с Маяковским Лиля с отменным артистизмом, лицедейством поддерживала пошловато-приторную манеру его к ней посланий. Доверительное общение равных, а Маяковский – чужой».   Впрочем, ледниковый период продлился не очень долго, потому что осенью 1920-го Лиля открыто выходит с Маяковским в свет.  

Чуковский, видно, мучившийся угрызениями совести после скандала с сифилисом, соблазняет поэта предложением пожаловать в Петроград и пожить в Доме искусств со столовой и бесплатным бильярдом. «Прибыл он с женою Брика, Лили Юрьевной, которая держится с ним чудесно: дружески, весело и непутанно.

Видно, что связаны они крепко – и сколько уже лет: с 1915. Никогда не мог я подумать, чтобы такой ч[елове]к, как Маяковский, мог столько лет остаться в браке с одною», – записывает Корней Чуковский в дневнике 5 декабря 1920 года. А два дня спустя отмечает: «Все утро Маяк[овский] искал у нас в библиотеке Дюма, а после обеда учил Лилю играть на биллиарде.

Как в СССР покончили с Рождеством и создали новый праздник.

Она говорит, что ей 29 лет, ему лет 27–28, он любит ее благодушно и спокойно». Однако еще незадолго до этих благодушия и спокойствия в душе у Лили бурлили лихие страсти. Неизвестно, догадывался ли Маяковский, что Пунин, присутствовавший на его выступлении в Петрограде перед учениками Тенишевского коммерческого училища, амурничал с его Лиличкой. Еще в мае 1920-го музейный комиссар записывает в дневнике: «Зрачки ее переходят в ресницы и темнеют от волнения; у нее торжественные глаза; есть что-то наглое и сладкое в ее лице с накрашенными губами и темными веками, она молчит и никогда не кончает… Муж оставил на ней сухую самоуверенность, Маяковский – забитость, но эта «самая обаятельная женщина» много знает о человеческой любви и любви чувственной. Ее спасает способность любить, сила любви, определенность требований. Не представляю себе женщины, которой я мог бы обладать с большей полнотой.

Физически она создана для меня, но она разговаривает об искусстве – я не мог…» Судя по этой записи, Пунина Лиля сильно возбуждала. Впрочем, не очень понятны некоторые моменты: как именно забитость Маяковского и сухая самоуверенность Осипа отражались на ее поведении в кровати?